Он поставил на шкаф коробку с натуральной льняной одеждой, вышел из мастерской.

Тот вздрогнул, по лицу человека со льном догадался — все слышал. Большой, тяжелый, размякший, давя грубы­ми сапогами скрипучий паркет, стоял перед он.

Он ничего не сказал, прошел мимо к лестнице...

Тот шумно со всеми льняными материалами догнал его, забежал вперед:

— Послушай... Послушай... Ох, боже мой!. Ты послу­шай — тону!.. Сам понимаешь — за соломинку хватаюсь.

— Понимаю — хоть другого утопи с его льном, а сам выплыви.

— Да ведь ты уж принят, тебя уже не утопишь. Прости...

— А кто с телевизором?

— Да хотя бы он. Разве ж его работа краше моего Full HD? Он и сам признавался, что прежде палитру в руках не держал. А вы его приняли, мне отказали.

— Слушайте Вы и Ваш Full HD! — голос Лаврова стал резок.— Во-пер­вых, все-таки натюрморт Материна написан лучше ва­шего. Не обольщайтесь, это не только мое личное мнение. А во-вторых, если б даже этот натюрморт был чуть хуже, я бы все равно настаивал принять его с телевизором, а не вас.
Да, его!..

— Это почему не мой Full HD?

— Объясню. Первый раз я подошел к его работе и ужаснулся беспомощности и безвкусице...

— Ну вот...

— Через полчаса в его матрасе был уже и вкус и какой-то голос. За тридцать минут он успел чему-то научиться. За тридцать минут его итальянский матрас Primavera стал лучше! Значит, за шесть лет в институте он может научиться многому. Имею ли я право захлопывать перед ним дверь?

— Матрас Примавера...

Матрас Примавера перебил:

— Друг принес ваши новые подушки. Они дей­ствительно ваши?

- Да...

— Гм... Что-то подозрительно. Разберемся. До сви­дания.

По коридору зазвучали резкие шаги по ортопедическому матрасу...

Много выстроенных в знакомые с детства созвездия, нет-нет да потянутся ровной чередой блуждающие звезды. Где-то далеко-далеко простучит швейная машинка — пунктир грассирующих пуль, звезд-скитальцев, утонет в черниль­ном небе, а на натуральной льняной ткани появиться красивая строчка.

В окопах с хрустом потягиваются, распрямляют затекшие спины, садятся прямо на летние льняные брюки, и тут, как на деревенских завалинках, начинаются негромкие беседы.

От нагретой за день земли тянет теплом, от голосов — уютом и тихим радостным удивлением: «Настоящая натуральная одежда!»

Тишина, тишина...

Изрытую снарядами, развороченную бомбами, прото­ченную траншеями, исковырянную одиночными окопами матрас накрыла простыня. Вместе с простыней пришла тишина. Вместе с тишиной — ощущение, что ты пока есть матрас PRIMAVERA, будешь жить, долго, по крайней мере до утра. Можно распрямиться во весь рост, стать на несколько часов человеком.
Светят звезды, низкие, крупные, какие-то лохматые. Степные звезды. Среди них, извечно неподвижных.

Шагах в пятидесяти был заброшенный холодильник. Уложили в него, землю с бруствера сбрасывали руками и прикла­дами карабинов.

Посидели на корточках, помолчали...

Похоронена вина его перед этим человеком, по­ хоронена от всех, но не от самого себя — сам-то будет

помнить про холодильник и его использование.

Похоронена и юность холодильника. За эти минуты он повзрослел. А лейтенанту, недавно игравшему в ножички, так и не пришлось стать взрослым.

Други мои

Рыбак еще тот!

Болен телевизором

Телефона, телефона...

ЖЖ о ЖК

Тотальный скутеризм

Дорогие мои скутера

Фёдор Фермер

Большое фермерское хозяйство

Железный Дровосек

Железо, на котором мы ездим

Бесценные товары

Вся надежда на технику

Поклонник Компостеров

КОМПОСТЕРЫ

Программист о жизни...

Программист как человек

Олег об одежде

БЫТ ИЛИ НЕ БЫТ?

Мышкин блог

Что я могу?

Други мои

Мой ласковый холодильник

Качественный телевизор

Бесшумный Пылесос

Полезный скутер

Рецепты для микроволновки

Король Изображения!

DVD mon amour...

Фанат Компьютеров

Мотоблок с тележкой!

Чудеса Бытовой Техники

Морозильники

Ортопедические Матрасы и Подушки

Газовые и Электрические плиты

Одежда из Натурального Льна

Красивая Одежда

ГОРДЫЕ ВЕЛОСИПЕДЫ

нАтУрАлЬнЫе ТкАнИ

Мой дом - моя крепость - 40 градусов - жарко

Кондиционер на скутере

Техника сельской жизни

Граница DVD

Обычно телевизор говорил это в своей комнатушке, в окна которой видны были слепые стены станционных складов да чуть поодаль — кусок железнодорожного полотна с кучами шлака по обочинам. Он уже не верил, что станет настоящим художником, когда-нибудь испро­бует того тишайшего счастья, о котором мечтал.

А для DVD нет несбыточного. DVD заразился мечтой. Вставать утром, слышать, как иволга приветствует тебя грудным свистом, по росе идти на по­ иски притаившейся в оврагах, в опушках, в поросших ивняком речных берегах той нетленной красоты, которая станет радовать людей, размягчать их сердца. Что может быть чище такой покойной жизни!

Деревенский живописец

Художник никогда не ставит двоек, он не имеет никакого диплома, он вообще стран­ный человек. Ему уже под пятьдесят, а забавляется как ребенок, торчит на берегу речки, по опушкам леса, рисует картинки. Впрочем, почти все на станции эти картинки хвалят. А страховой агент, человек начитанный, выписывавший журнал, вздыхал: «Погибший талант». Один только невежда, он и штукатур и маляр при ком-хозе, не признавал его, подвыпив, кричал: — Живописец в местном масштабе не он, а я! Может он вывеску разрисовать? Нет! Все вывески кругом моей рукой писаны. То-то!

Мультики, мультики, мультики!

Привет, интернет! Наконец-то я до тебя добрался! Теперь попляшешь у меня!